Фоновая картинка - коллаж произведений Людмилы Максимчук
   Людмила Максимчук
  «Яблоко жизни», 2006
СКАЗ­КА ИЗ ЦИКЛА «ДОРОГА НА ВОСТОК» 

Старик и Смерть
  сказка в горах 

…Не так-то сра­зу и уй­ти
При­дет­ся из зем­но­го ми­ра
К са­дам не­бес­но­го эфи­ра,
К до­ли­нам звез­дно­го пу­ти…

 Ста­рик жил вы­со­ко в го­рах, жил так дав­но, что и по­те­рял счет го­дам. До под­но­жья гор его про­во­ди­ли де­ти, ког­да он со­ста­рил­ся: сам же и про­сил – не хо­тел им ме­шать… По­ду­мал, что слиш­ком дол­го ждать смер­ти не при­дет­ся, но все-та­ки взял с со­бой сам­ое необхо­ди­мое на пер­вый слу­чай. Де­ти оста­лись в до­ли­не, где жи­ли всег­да, а Ста­рик под­нял­ся ту­да, ку­да лю­дей еще не за­но­си­ло. Под­ни­мал­ся не один день, а каж­дый день – по­нем­но­гу, и на­ко­нец оста­но­вил се­бя: вы­ше – уже не­ку­да. Облю­бо­вал углу­бле­ние вы­со­ко­го ка­ме­ни­сто­го вы­сту­па, да и обосновался там. Оказалось, жить можно – гу­стая сте­на вью­щих­ся ра­сте­ний надежно ук­ры­ва­ла от дож­дей и хо­ло­дов. Знал, что сам­ое глав­ное в его по­ло­же­нии – уметь ра­зво­дить и под­дер­жи­вать огонь, и это­му на­у­чил­ся до­воль­но ско­ро: при­го­ди­лась ста­рая сно­ров­ка. Одеж­ды, как ни стран­но, ему хва­та­ло, и да­же с об­увью по­ка бы­ло все в по­ряд­ке.

В осталь­ном – все ока­за­лось про­ще.

По кру­тым бо­кам ска­лы сте­ка­ла дож­де­вая во­да, и Ста­рик со­би­рал ее в вы­су­шен­ные фля­ги из тык­вы. На усту­пе за ска­лой он раз­вел ма­лень­кий ого­род, где вы­ра­щи­вал ово­щи, тру­дясь по­ти­хонь­ку, ког­да был в со­стоя­нии. Зве­ри по­на­ча­лу ис­пу­га­лись че­ло­ве­ка, а по­том по­ня­ли, что это ему впо­ру бо­ять­ся их. Они рас­поз­на­ли в нем поч­ти рав­но­го се­бе, по­чув­ство­ва­ли, что не при­чи­нит им вре­да, – и при­бли­зи­лись к не­му. Он их не от­тол­кнул, по­дру­жил­ся с ни­ми, ла­скал их де­те­ны­шей. Зве­ри при­но­си­ли ему еду: кор­не­пло­ды, мед, оре­хи, фрук­ты. Пти­цы сна­ча­ла ди­ви­лись то­му, что че­ло­век жи­вет там, где они са­ми гнезд не ви­ли, но по­том ста­ли при­ле­тать к не­му со свои­ми птен­ца­ми и при­но­сить яго­ды на ве­точ­ках.

Проходили дни и недели; Старик жил и ждал смер­ти, а она все не при­хо­ди­ла. Тог­да Ста­рик приу­чил­ся к мед­ли­тель­ной жиз­ни, да и при­вык к ней на­столь­ко, что буд­то дру­го­го не знал ни­ког­да. При­вык и к эт­им го­рам. Ста­рик был ти­хим и смир­ным, и при­ро­да гор все боль­ше рас­по­ла­га­лась к не­му, а он, в свою оче­редь, все бо­лее прис­по­са­бли­вал­ся к го­рам. Гля­дя на жи­вот­ных и на­се­ко­мых, сам на­у­чил­ся на­хо­дить нуж­ные ра­сте­ния, за­су­ши­вать тра­вы и ко­ре­нья, при­го­та­вли­вать отва­ры – так он ле­чил­ся при необхо­ди­мо­сти. На­у­чил­ся по­мо­гать зве­рям и пти­цам, ле­чить их. Лю­бил по­дол­гу про­гу­ли­вать­ся по окрест­но­стям, при­слу­ши­вал­ся к рит­му нез­на­ко­мой ра­нее Жиз­ни, ди­вясь то­му новому, что уз­на­вал о го­рах, о жиз­ни жи­вот­ных и ра­сте­ний, – ведь до­жил до глу­бо­кой ста­ро­сти, а о на­стоя­щем толь­ко до­га­ды­вал­ся – там, вни­зу, а здесь…

Здесь все бы­ло на­стоя­щим. При­воль­но и отра­дно бы­ло!

Он ни­ког­да не на­ме­ре­вал­ся спу­ска­ть­ся вниз, но ча­сто за­сма­три­вал­ся на­верх, от че­го зах­ва­ты­ва­ло дух! Что­бы вы­живать, приу­чил­ся вы­пол­нять са­мые про­стые пра­ви­ла, ко­то­рые и при­ду­мы­вать не приш­лось, они са­ми «про­си­лись» быть ис­пол­нен­ны­ми. При­вык им сле­до­вать, ни­че­го не ме­нял в ежед­нев­ном распо­ряд­ке: и сил на боль­шее не хва­та­ло, и на­стро­ения не бы­ло, и ни­че­го дру­го­го ис­кать не хо­тел. Он был очень, очень ста­рым, и ему сам­ому иногда ка­за­лось уди­ви­тель­ным, что он как-то су­ще­ство­вал: жив – и хо­ро­шо.

Сла­бость по­рой одо­ле­ва­ла, ва­ли­ла с ног, по­беж­дая все об­ре­тен­ные при­вы­чки и пра­ви­ла… Иног­да не­де­ля­ми чув­ство­вал се­бя осо­бен­но не­хо­ро­шо – ле­жал, не вы­со­вы­ва­ясь из свое­го те­пло­го ук­ры­тия. Тог­да ли­си­цы и ко­зы са­ми на­ве­ды­ва­лись к не­му, ле­чи­ли его, и он по­сте­пен­но вста­вал на но­ги, а по­том до­ле­чи­вал­ся сам. Так слу­ча­лось нес­коль­ко раз, и Ста­ри­ку ка­за­лось, что уже не под­ни­мет­ся, но вся­кий раз Жизнь опять да­ва­ла но­вые со­ки, ук­ре­пляю­щие си­лы Ста­ри­ка. 

Вре­мя шло…
Про­шли ко­рот­кие ме­ся­цы и долгие го­ды. 

Однажды, поздним утром, Старик собрался с духом, преодолевая недомогание, и попробовал подняться со своей лежанки, выстланной примятым хворостом и сухими листьями, да не смог почему-то. Удивился, попытался еще раз – опять не получилось. Его словно придавило огромным, бесформенным валуном. А-а-а… Не открывая глаза, почувствовал присутствие поблизости какого-то неприятного существа, которого он еще не знал. Заставил себя открыть глаза, видит, рядом с ним сидит кто-то, пришедший издалека, и неясная догадка прибавила ему смелости.

Он спросил, проверяя, есть еще у него голос:

– Кто ты и откуда?

– Да я это, я, старче, не узнал? – отвечала закутанная в темное фигура, опирающаяся на крепкий, но весьма изящный посох. Это была узнаваемая фигура женщины! А-а-а… Откидывая покрывало со своего лица, женщина усмехнулась и произнесла:

– Я – твоя Смерть, пришла за тобой. Не ждал, что ли?

Старик попытался медленно подняться – будто с неимоверным трудом отпихивая в сторону огромный валун. Спустил ноги на каменный пол, засыпанный пучками сухой травы. Посидел… А-а-а… Взглянул на гостью, совсем не страшную на вид, а скорее печальную: неужели вот так она и приходит? Правда, ее лицо он рассмотрел плохо…

Ответил:

– Пожалуйста, я готов.

– Как, ты даже не просишь меня повременить? – удивилась Смерть. – Все хотят, чтобы я пришла как можно позже, никто не ждет меня с радостью. Даже лежащие на моем, на смертном, одре надеются на Жизнь, умоляют о ней. Некоторые пытаются от меня убежать, другие – откупиться, третьи – победить меня. Вижу, ты – не таков.

– А я уже пожил там, внизу, – махнул куда-то рукой Старик. –  Все знаю, что ты говоришь о людях. Пожил я и здесь, наверху. Знал бы, что здесь так хорошо – может, давно бы сам поднялся сюда или еще куда… Но недосуг было задуматься об этом в молодости, да и потом… Там меня одолевали другие заботы. Когда умерла моя жена, я взял и попросил, чтобы меня переправили сюда.

– Зачем? – заинтересовалась Смерть.

– Затем, чтобы отсрочить твой приход. Моя жена умирала тяжело, болела несколько лет… Просила, чтобы я пожил еще, протянул подольше. Вот я и решил… Но теперь, видно, отложить ничего уже нельзя.

– И у тебя нет никакого последнего желания? – спросила Смерть.

– Есть, – ответил Старик. – Мне хотелось бы на прощание посидеть немного на любимом уступе, на обрыве моего «дворика жизни». Я там провожу по нескольку часов в день, предаваясь размышлениям о прошлом и настоящем. Разреши мне в последний раз... Не возражаешь?

– Конечно, – согласилась Смерть. – А ты не стал бы возражать, чтобы я посидела с тобой рядом?

– Ты ме­ня удив­ля­ешь, – от­ве­тил Ста­рик. – Ты приш­ла как хо­зяй­ка, те­бе и рас­по­ря­жать­ся…

Они про­шли вдоль от­вес­ной ска­лы. Смерть спрятала свое жало и мысленно под­дер­жи­ва­ла Ста­ри­ка, что­бы он не упал, не спо­ты­кал­ся. По­ка шли, Смерть креп­ко опи­ра­лась на свой по­сох, на­кло­ня­ясь и слов­но при­слу­ши­ва­ясь к нему. Вдво­ем, как луч­шие друзья, доб­ра­лись до «дво­ри­ка жиз­ни», се­ли на уступ, по­лю­бив­ший­ся Ста­ри­ку. День был в раз­га­ре, и бы­ло обид­но уми­рать – при од­ном толь­ко взгля­де на ту кра­со­ту, ко­то­рая ра­до­ва­ла его взо­ры каж­дый день.

Взи­рая на то же сам­ое, Смерть спро­си­ла:

– Ска­жи, Ста­рик, а те­бе не жал­ко рас­ста­вать­ся с Жизнью?

– Жал­ко, иног­да бы­ва­ет жал­ко, но... что та­кое Жизнь, я уже знаю, а что та­кое Смерть – еще нет, – про­из­нес Ста­рик. – Я тут жи­ву дол­го и по­нял: все­му бы­ва­ет свой че­ред. Так за­ве­де­но в при­ро­де: все, что ро­ди­лось, дол­жно про­жить отпущенный срок и уме­реть ког­да-то. Раз­ве ра­сте­ния и жи­вот­ные не уми­ра­ют? Уми­ра­ют и ни­ког­да не бе­га­ют от сво­ей смер­ти. Так и я… По­ра мо­ей Жиз­ни про­шла, по­ра Смер­ти, то есть твоя, на­сту­пи­ла. Как я мо­гу это­му воз­ра­зить?

Смерть ти­хо ото­дви­ну­лась в сто­ро­ну. По­мол­чав, ска­за­ла:

– Я знаю, что ты тер­пе­ли­вый и не злоб­ный, ви­жу, что наб­рал­ся му­дро­сти Жиз­ни, по­э­то­му хо­чу спро­сить… Удивляюсь, по­че­му ме­ня все так не лю­бят, же­ла­ют от­да­лить, из­бе­жать, об­ма­нуть, а ведь я приношу только облегчение, освобождение от оков страданий! Да, да, ис­поль­зу­ют лю­бые прие­мы и улов­ки – бе­гут стрем­глав, лишь бы выр­вать се­бе ку­со­чек Жиз­ни! По­че­му? Для чего?

Ста­рик вздох­нул и про­из­нес:

– Лю­ди при­вы­кли счи­тать свое су­ще­ство­ва­ние на све­те бес­цен­ным, на­страи­ва­ют се­бя и своих де­тей толь­ко на Жизнь, а не на Смерть. Ни­кто не хо­чет уми­рать мо­ло­дым или боль­ным, или ста­рым. И по­том – они бо­ят­ся не­и­звест­но­сти! Лю­ди хо­тят жить и жить без кон­ца, насыщаться радостями Жизни, но поч­ти ни­ког­да и не де­ла­ют то­го, что­бы Смерть… что­бы Смерть не спе­ши­ла стрем­глав к ним или к их де­тям.

– О, как справедливы твои слова! – вос­клик­ну­ла Смерть, стук­нув по ка­ме­ни­стой зе­мле своим по­со­хом – и зе­мля по­кач­ну­лась, ли­стья с де­ре­вьев мгно­вен­но осы­па­лись, обла­ка за­мер­ли в воз­ду­хе. – Я знаю о лю­дях все, не жду но­во­стей о них. Но ты ме­ня сму­тил, на­стро­ил на твою Жизнь! Что-то в ней есть… О-о-о… По­си­дим еще чуть-чуть. Как лю­ди не по­ни­ма­ют: я не мо­гу стать чем-то дру­гим, чем яв­ля­юсь на са­мом де­ле! Это лю­ди мо­гли бы, как ты ска­зал… А они! Бол­та­ют­ся по Жиз­ни без тол­ку, за­го­ня­ют се­бя в жут­кие де­бри, в яму, в бо­ло­то, – Смерть по­смо­тре­ла на Ста­ри­ка – …Ме­ня не бо­ят­ся должным образом, что стран­но.

Ста­рик вздох­нул, по­гла­дил ру­кой тра­ву, ощу­щая ее прох­ла­ду, сор­вал нес­коль­ко ягод, съел их. Зак­рыв гла­за, ждал… По­про­сил:

– По­си­дим еще чуть-чуть, если не воз­ра­жа­ешь.

Смерть, по­и­гры­вая своим по­со­хом, ска­за­ла:

– Ста­рик, зна­ешь, что? Я те­перь спе­шу, у ме­ня мно­го дел, и все – нео­тлож­ные. Вот что. Не бу­ду то­ро­пить­ся с то­бой, хо­тя пов­то­ров не лю­блю. Ви­жу, что Жизнь не за­то­пи­ла, не ис­кал­ечи­ла те­бя болью и оди­но­че­ством, те­бе не страш­но уми­рать. Оста­вляю те­бя на этот раз; вер­нусь, ког­да за­хо­чу, как, слу­ча­ет­ся, яв­ля­юсь не од­наж­ды и к не­ко­то­рым дру­гим. Ты, ви­жу, удив­лен? Да, я умею при­хо­дить по нес­коль­ку раз, но та­кое бы­ва­ет очень ред­ко. Что ска­жешь?

Ста­рик не­ча­ян­но до­тро­нул­ся до по­со­ха Смер­ти – хо­лод мо­мен­таль­но ско­вал его паль­цы. Он от­дер­нул ру­ку и ска­зал:

– Ты – моя го­стья, пер­вая го­стья – здесь, в го­рах... Да еще ка­кая! Ты все­мо­гу­ща. Как я мо­гу те­бе от­ка­зать? Твое пра­во – твое на­ме­ре­ние. При­хо­ди, ког­да за­хо­чешь. Как ви­дишь, я су­мел так на­стро­ить свою Жизнь, что каж­дую ми­ну­ту го­тов  к тво­е­му при­хо­ду. 

– До сви­да­ния. Будь здо­ров, Ста­рик!

Ста­рик не ус­пел от­ве­тить ей, как она ис­чез­ла, ра­стая­ла в воз­ду­хе; доль­ше все­го та­ял ее по­сох… Он огляделся – никого! Ду­мал, что не смо­жет оторваться от края обры­ва: на про­тя­же­нии все­го раз­го­во­ра чув­ство­вал, как мед­лен­но спол­за­ет в про­пасть. И вдруг нео­жи­дан­но об­нару­жил, что мо­жет под­нять­ся на но­ги. Ну-ка, ну-ка... Под­нявшись, ото­шел подальше в сто­ро­ну, сел на те­плый ка­мень, ус­пев­ший со­греть­ся от лу­чей солнца – толь­ко что вы­гля­нув­ше­го из-за туч­ки… Не­дол­го по­си­дел, ра­сти­рая за­тек­шие но­ги, об­ду­мы­вая слу­чив­ше­еся. Чув­ство­вал, что сил его хва­тит, что­бы дой­ти до до­ма. По­сле, к ве­че­ру, доде­лав не­ко­то­рые де­ла, за­пу­щен­ные во вре­мя бо­лез­ни, еще раз при­шел сю­да, на «дво­рик жиз­ни». Ве­рить или не ве­рить то­му, что бы­ло? 

Вре­мя шло…
Про­шли ко­рот­кие ме­ся­цы и долгие го­ды. 

Од­наж­ды, бли­же к ве­че­ру, Ста­рик из по­след­них сил ра­бо­тал на ма­лень­кой де­лян­ке – ду­мал: ус­петь бы до но­чи упра­вить­ся. С утра давило сердце, и он трудился, превозмогая боль. По­пра­вляя гряд­ки, вдруг по­чув­ство­вал, что серд­це слов­но обры­ва­ет­ся, ка­тит­ся вниз, в про­пасть, на край то­го обры­ва… Он толь­ко ус­пел бросить мотыгу и прилечь на ку­чу све­жих сор­ня­ков, как на­чал­ся силь­ный дождь. «На­вер­ное, это ко­нец», – по­ду­мал Ста­рик, да­же не ста­ра­ясь при­крыть се­бя ло­пу­ха­ми, ко­то­рые услу­жли­во под­ста­вля­ли ему свои зе­ле­ные зон­ты.

– Стар­че, ты не уз­нал ме­ня? – про­из­нес чей-то зна­ко­мый го­лос, за­глу­шив­ший шум дож­дя, пе­ре­хо­дя­ще­го в гро­зу. Ле­жа, не от­кры­вая глаз, Ста­рик за­ме­тил уже зна­ко­мую, за­ку­тан­ную в тем­ное фи­гу­ру Смер­ти, опи­рав­шую­ся на тот же креп­кий по­сох. Ста­рик с облег­че­ни­ем вздох­нул, не про­из­но­ся вслух ни сло­ва: на­ко­нец-то!

– Так ты ме­ня ждал! – вос­клик­ну­ла Смерть ра­дост­но. Она при­кры­ла Ста­ри­ка своим по­кры­ва­лом, и ему ста­ло мир­но и по­кой­но, боль от­сту­па­ла на даль­ний край раз­верз­шей­ся про­па­сти, за гра­ни­цу ми­роз­да­ния.

Но Смерть не спе­ши­ла к сво­е­му тор­же­ству. Спро­си­ла:

– Ну, как те­бе, стар­че?

Ста­ри­ку сна­ча­ла не хо­те­лось от­ве­чать, но че­рез ми­ну­ту он ско­рее по­чув­ство­вал, чем уви­дел, что по­лу­си­дит-по­лу­ле­жит под ма­лень­ким наве­сом, ко­то­рый не­дав­но при­стро­ил к ска­ле воз­ле не­вы­со­ко­го де­ре­ва. Дождь по­ли­вал ого­род, и бы­ло слыш­но, как где-то вда­ле­ке ба­ра­ба­нил град.

По­сох Смер­ти мая­чил пря­мо пе­ред гла­за­ми. Смерть про­го­во­ри­ла:

– Ви­жу, ви­жу, ты уже тя­го­тишь­ся Жизнью, по­то­му что лет те­бе не­ма­ло. Ты хоть зна­ешь – сколь­ко?

Ста­рик от­ве­тил, сла­бо со­об­ра­жая, то ли го­во­рит:

– Не пом­ню, за­был…

Смерть ус­мех­ну­лась и спро­си­ла:

– А как те­бя зо­вут, пом­нишь?

Ста­рик по­пы­тал­ся на­прячь свою и без то­го устав­шую па­мять:

– Как зо­вут… Как зва­ли… Ког­да-то пом­нил…

Смерть за­сме­ялась дроб­но:

– Ма­ло кто из лю­дей так уди­вил ме­ня! Ма­ло кто из лю­дей так мне по­ко­рил­ся. Ма­ло кто из лю­дей так ме­ня ждет…

Ста­рик по­чув­ство­вал не­ко­то­рое облег­че­ние, сел по­у­доб­нее, ос­ла­бил  стес­не­ние вет­хой одеж­ды. Дождь уже пе­ре­стал, мир на­пол­нял­ся го­мо­ном птиц, ры­ча­ни­ем зверья, те­плом жиз­ни. За­чем ему – Жизнь? Смерть при­се­ла ря­дом, пре­дус­мо­три­тель­но ото­дви­нув свой по­сох по­даль­ше.

– Ты, не­бось, уста­ла? – спросил Старик.

– Нет, я ни­ког­да не устаю. Без ме­ня не бу­дет дви­же­ния Жиз­ни, как это при­ня­то по­ни­мать. Жизнь не­у­стан­на, а я спе­шу вслед за ней. Законы пространства и времени – законы истинные. Законы материи и духа скреплены договором между Жизнью и Смертью.  Мы – не со­пер­ни­цы, нет, мы – еди­ное це­лое: там, где боль­ше про­стран­ства зах­ва­ты­ва­ет Жизнь, там ме­нь­ше ме­ста ос­та­ет­ся для Смер­ти, по­ни­ма­ешь?

По­ду­мав нем­но­го, Ста­рик спро­сил:

– Тог­да, если, на­при­мер, Жизнь зай­мет все про­стран­ство, весь, так ска­зать, по­зво­ли­тель­ный объем, тог­да… тог­да она про­сто по­те­снит Смерть, а мо­жет, и вы­те­снит ее – нав­сег­да?! Вы так договорились?

Смерть с со­чув­стви­ем по­смо­тре­ла на не­го:

– Ты до­гад­лив, стар­че. Толь­ко вы­те­снить ме­ня не удаст­ся ни­ког­да, это яс­но, как день Жиз­ни или ночь Смер­ти. Что­бы это про­изо­шло, на­до, что­бы… лю­ди, раз­ви­ва­ясь и му­жая в по­ступ­ках, в своих мы­слях – не спу­ска­лись ду­шой до уров­ня бо­га­дель­ни, а… во­звы­ша­лись до гор­ных вер­шин, как это су­мел сде­лать ты, стар­че.

Ста­рик окон­ча­тель­но при­шел в се­бя, осмелел:

– Да, сначала я про­сил, даже настаивал, что­бы де­ти от­да­ли ме­ня в бо­га­дель­ню, но они от­ка­зы­ва­лись, вы­пол­няя свой долг пе­ре­до мной. В бо­га­дель­не дол­го не жи­вут, ты же зна­ешь...

Смерть с уко­риз­ной по­смо­тре­ла на не­го:

– Мог бы и не го­во­рить, бо­га­дель­ня – это мое цар­ство, там я не при­хо­жу дваж­ды к каж­до­му из предназначенных мне. Там – я же­лан­ная из­ба­ви­тель­ни­ца, и до­воль­но об этом. Вот тут, в тво­ем ми­ре, то есть в ми­ре, соз­дан­ном то­бой, мне уди­ви­тель­но лег­ко по­те­снить­ся, усту­пая ма­лое ме­сто тво­ей Жиз­ни – еще на не­ко­то­рое вре­мя.

– Да, я сам за­хо­тел сю­да, заб­рал­ся на кру­чу, по­ни­мая, что на­зад, в до­ли­ну лю­дей, не спу­щусь ни­ког­да, – Ста­рик нах­му­рил­ся, вспо­ми­ная о жиз­ни в до­ли­не. – Заб­рал­ся так вы­со­ко, как толь­ко сил хва­ти­ло. По­ка под­ни­мал­ся на­верх (не один день – а с пе­ред­ыш­ка­ми!), каж­дый раз ду­мал, что не дой­ду… до сле­дую­щей вер­ши­ны… Встре­чал все но­вые и но­вые фор­мы Жиз­ни – и удив­лял­ся... – Он по­мол­чал. – Ин­те­рес­но, как те­бя встре­ча­ют жи­вот­ные и ра­сте­ния?

– Серьез­ный ты, стар­че, че­ло­век… – отвечала Смерть. – Ра­сте­ния – лег­ко, у них нет сил и воз­мож­но­стей про­ти­во­стоять мо­ей во­ле. Жи­вот­ные – на­пря­га­ют­ся, пре­пят­ству­ют мне, сле­дуя ин­стинк­ту вы­жи­ва­ния. Лю­ди же, по­лу­чив­шие Жизнь, ос­оз­нав­шие ее до­сто­ин­ства и пре­ле­сти или ис­пы­тав­шие го­речь без­ду­шия и ли­це­ме­рия, не ви­дят во мне итог свое­го су­ще­ство­ва­ния. Они не го­то­вят се­бя к встре­че со мной. – Смерть ти­хонь­ко за­сме­ялась… – Вот ты су­мел под­нять­ся… вверх, в го­ры, под­тя­нул те­ло к оби­та­ли­щу ду­ши, к не­бу, к чи­сто­те ду­ха, к Смер­ти! Диву даюсь: философам, монархам и падишахам далеко до тебя...

Ста­рик зак­рыл гла­за, мол­ча слу­шал го­лос Смер­ти, почти не удив­ля­ясь то­му, что она за­ин­те­ре­со­ва­лась тем про­стым, тем обык­но­вен­ным, что для не­го са­мо­го об­нару­жи­лось толь­ко здесь, да и не так дав­но –  если срав­ни­вать со всей его Жизнью. Глаз дол­го не от­кры­вал, а ког­да от­крыл, уви­дел, что они си­дят вдво­ем на краю обры­ва, воз­ле «дво­ри­ка жиз­ни», точ­но так же, как… в про­шлый раз. Как ни стран­но, си­лы у не­го, и в са­мом де­ле, по­че­му-то ста­ли при­бы­вать, но об­ма­ны­вать се­бя бы­ло нелепо.

Он расслабился и смиренно ожи­дал сво­ей уча­сти.

Смерть по­смо­тре­ла на не­го в упор, поч­ти ли­шая его сил, про­дол­жи­ла:

– И вот что ска­жу те­бе: те­перь я хо­чу по­вре­ме­нить сно­ва. Так хо­чу! Не при­ни­маю твое­го от­ка­за, ко­то­рый, ви­жу, го­тов уже сор­вать­ся с язы­ка. Он ме­ня ма­ло ин­те­ре­су­ют. Оста­вляю свои се­год­няш­ние на­ме­ре­ния, от­ло­жу их на не­ко­то­рое вре­мя.

Смерть под­хва­ти­ла по­сох, вста­ла во весь рост.

– До сви­да­ния. Будь здо­ров, Ста­рик. Не жди ме­ня осо­бен­но ско­ро!

Ста­рик опять ни­че­го не ус­пел от­ве­тить ей – как она ис­чез­ла, ра­стая­ла в воз­ду­хе; доль­ше все­го та­ял по­сох… Он сначала провалился куда-то, потом обрел сознание, огля­дел­ся во­круг и по­нял, что опять по­лу­си­дит-по­лу­ле­жит под ма­лень­ким наве­сом. Нем­но­го по­дож­дав, все же под­нял­ся, хо­тя и с тру­дом. От­рях­нул­ся, по­доб­рал нес­коль­ко клуб­ней зе­мля­но­го кар­то­фе­ля; на­пра­вил­ся бы­ло к «дво­ри­ку жиз­ни», да пе­ре­ду­мал по до­ро­ге, раз уж са­ма Смерть ото­дви­ну­ла его от то­го края, что так тя­нул к се­бе... Оста­но­вив­шись, дол­го еще смо­трел на вы­со­кие, в фи­о­ле­то­вой дым­ке, вер­ши­ны да­ле­ких гор, ку­да ему ни за что не под­нять­ся – при всем его же­ла­нии! 

Вре­мя шло…
Про­шли ко­рот­кие ме­ся­цы и долгие го­ды. 

Од­наж­ды ближе к вечеру Ста­рик ук­ры­вал от на­сту­паю­щих хо­ло­дов три ку­сти­ка неописуемо кра­си­вых роз. Он дав­но уха­жи­вал за ними: ро­зы бы­ли ка­ко­го-то необычного сор­та, и толь­ко-толь­ко при­вы­кли к осен­ней по­го­де. Ста­рик раз­мы­шлял о том, что на бу­ду­щий год нуж­но… И вдруг… слов­но ли­шил­ся всех сил – рух­нул нич­ком пря­мо на эти ро­зы. Па­дая, и ра­ня се­бя их ши­па­ми, но поч­ти не чув­ствуя бо­ли, он по­пы­тал­ся хо­тя бы отклониться в сто­ро­ну, что­бы при­чи­нить ку­сту как мож­но ме­нь­ше вре­да: кто же бу­дет уха­жи­вать за ни­ми по­том, ког­да он…

Не мо­жет быть, что­бы она так дол­го не при­хо­ди­ла!

А она… Она дав­но приш­ла и стояла ря­дом. Не спе­ши­ла, но и от­тя­ги­вать до­лее не хо­те­ла – на этот раз: стояла, опи­ра­ясь на по­сох дву­мя ру­ка­ми, слов­но ста­вя точ­ку – в знак рав­но­ве­сия Жиз­ни и Смер­ти, за­клю­чен­но­го в при­ро­де.

– Ста­рик, твоя ду­ша слишком чи­ста, и ты до­сто­ин то­го, что­бы ни­ког­да не уми­рать, а жить бес­ко­неч­но! – произнес­ла Смерть с не­ко­то­рым со­жа­ле­ни­ем.

– Нет, нет… –  язык Ста­ри­ка еще пом­нил ка­кие-то че­ло­ве­че­ские сло­ва, хо­тя де­ся­ти­ле­тия­ми ему приходилось раз­го­ва­ри­вать толь­ко с жи­вот­ны­ми и ра­сте­ния­ми. – Нет, та­ко­го не мо­жет быть до­сто­ин ни один че­ло­век. Не тя­ни, не за­дер­жи­вай­ся, у те­бя еще мно­го дел.

Тог­да Смерть ска­за­ла сте­пен­но:

– Ста­рик! Я успела полюбить тебя... Не бу­ду тебя му­чить, но про­шу, вы­пол­ни и ты мое по­след­нее же­ла­ние.

– Ка­кое? – ед­ва вы­го­во­рил Ста­рик.

– По­жа­луй­ста, пой­дем по­си­дим на краю твое­го обры­ва, я уже так при­вы­кла к не­му и к те­бе, что не мо­гу отвы­кнуть сра­зу. И во­об­ще, зная те­бя, не хо­чу на­ру­шать твой ри­ту­ал про­ща­ния с Жизнью.

– Хо­ро­шо, – поч­ти без­звуч­но про­шеп­тал Ста­рик, уже не пы­та­ясь вы­ти­рать кровь, со­ча­щу­юся из ра­нок от ши­пов, струй­ка­ми бе­гу­щую по ли­цу и на­по­ми­наю­щую ему о Жиз­ни.

…Они долго си­де­ли на лю­би­мом ме­сте Ста­ри­ка, вме­сте со­зер­цая, чем Жизнь пи­та­ла его по­след­ние го­ды – ночная тьма была прозрачной и не мешала им. Уже забрезжил ранний рассвет… Ста­рику стало хорошо и покойно; он не чув­ство­вал ни­че­го: ни бо­ли, ни хо­ло­да, ни со­жа­ле­ний.

Мир отодвигался все дальше от него, охраняя свою Жизнь.

На ближ­ние усту­пы скал вы­бра­лись из глу­хих уро­чищ зве­ри.

Вы­со­ко в не­бе­сах па­ри­ли пти­цы, не­ко­то­рые са­ди­лись на кам­ни – ря­дом со Ста­ри­ком, но по­даль­ше от Смер­ти.

Че­го-то не хва­та­ло…

И Ста­рик вдруг при­пом­нил то, что ни­ког­да не за­бы­вал: как пах­нут, как вы­гля­дят ры­бы и мор­ские жи­вот­ные, жи­ву­щие в глу­бин­ных во­дах; вспом­нил, как ча­сто жа­лел, что не смо­жет пла­вать ря­дом с ни­ми, то­ско­вал о них.

Смерть спе­ши­ла…

Ухо­дя­щая вслед за Смертью мысль Ста­ри­ка по­след­ним своим дви­же­ни­ем по­хо­ди­ла на рез­вую мор­скую рыб­ку, ко­то­рая юр­кну­ла меж­ду ска­ла­ми в сво­бод­ный про­ток во­ды, скры­ва­ясь от на­сти­гаю­щей ее тем­но­ты…

Смерть бе­реж­но взя­ла ду­шу Ста­ри­ка и пре­да­ла ее без­бреж­ным во­дам Веч­но­сти, с ко­то­рой у Жиз­ни и Смер­ти бы­ли свои, не под­даю­щие­ся ни­ка­кой че­ло­ве­че­ской ло­ги­ке от­но­ше­ния… 

*    *    *
Вре­мя для дру­гих лю­дей шло и шло...
Про­хо­ди­ли долгие го­ды и на­сту­па­ли ко­рот­кие ме­ся­цы.